Антон Волков - Битва за Свет [СИ]
— А Вы уверены, что это моя рация ловится? — засомневался я.
— Девяносто пять процентов из ста! — убеждал меня Гоша. — Если, конечно, у кого-то неподалёку нету похожей модели. Частота, на которой мы слышим этот сигнал — из диапазона наших, ведомственных. Так что, похоже, мы близко к цели! — улыбнулся Гоша.
Пленному бандиту вновь повязали кляп, чтобы не наделал шума ненароком. Когда уловленный сигнал стал уже совсем сильным, Ярослав заглушил двигатель, и мы все несколько минут сидели, не произнося ни звука, в полной тишине вечернего леса, прислушиваясь и ожидая услышать ружейные выстрелы. Но никаких выстрелов мы так и не услышали. Клоп не выдержал и снял кляп бандиту:
— Они охотятся обычно или водку пьют? — серьезным тоном спросил он злобно сопящего носом мужика.
— Сначала водку пьют, потом, как совсем стемнеет, идут зайцев или кабанов стрелять, — сквозь зубы выдавил тот.
— Вот, бля, экстремалы туевы, — хмыкнул Гоша, — нажрутся и впотьмах приключений на жопу ищут… На фронт бы их. Там как раз любители ночной охоты ох как нужны, а они тут по трассе машины шмоняют, твари! — с непередаваемым презрением бросил Гоша.
— Точно! — Добавил Клоп.
В этот момент где-то относительно недалеко грохотнуло так, что от неожиданности я аж подпрыгнул на месте; стаи ворон резко сорвались с ветвей и взмыли в небо. Клоп в ту же секунду накинул и туго завязал на затылке узника кляп.
— Есть, голубчики, нашлись. — Радостно сказал Клоп. — Гоша, Антон, идём все втроём. Гоша, ты этого на мушке держи, — выходя из машины, Клоп передал пленного Гоше. — Ярослав, жди тут, мы скоро.
Клоп вытащил из рюкзака, который он впоследствии оставил на заднем сиденье, обрезанный автомат Калашникова, а мне отдал свой пистолет с глушителем, который и усмирял на протяжении всего дня нашего информатора. Как с ним обращаться я знал; перед нашим нынешним заданием Шталенков провёл для меня вводный инструктаж по обращению с подобными этой моделями пистолетов 9 калибра. Гоша велел пленнику идти перед собой, а сам держал его на прицеле своего АКМ. Клоп сразу же начал огромным охотничьим ножом, который извлёк из чехла на правой ноге, делать засечки с обратной относительно направления нашего движения стороне стволов деревьев. Я понял, что это было необходимо для того, чтобы найти потом место, где ждал нас Ярослав.
— Как в поле зрения нам черти эти попадут, я дам тебе знак — сядешь в укромное место, где-нибудь за деревом. Это, что называется, на шухер. Будешь нас подстраховывать, а то вдруг с тыла из ихних кто-то врасплох нас застанет. Понял задачу? — обратился ко мне Клоп, когда мы уже немного отошли от машины.
— Понял Сергей Валерьич! — отозвался я.
— Хорошо. А так, следи за моими или Гошиными знаками, сориентируешься в случае чего. Задача наша постараться выйти на контакт с гражданами бандитами, а этот, — Клоп ткнул дулом в спину заложнику, — наша гарантия, что они, по крайней, сразу палить по нам не начнут. Ну, а дальше по обстоятельствам сориентируемся.
Неожиданно, как гром на голову, тишину леса вновь нарушил оглушительный выстрел. На сколько я мог судить, примерное расстояние до стрелявшего от нас было метров четыреста — шестьсот, может меньше, а может и больше. Трудно было судить, когда не слышно было больше вообще никаких посторонних звуков. Только изредка потрескивали колыхаемые лёгким ветерком уже сбросившие листву деревья, и шуршала под ногами листва. Вдруг издалека донёсся нечёткий, но похожий на истошный вопль, звук.
— Стоп! — приказал вполголоса Клоп.
Все остановились и замерли. Клоп стоял, приложив указательный палец левой руки к губам, показывая, чтобы мы не произносили ни звука. В правой руке он держал поднятый стволом кверху взведённый АКМ. C минуту мы простояли не шевелясь. Затем Клоп жестом дал знак, что мы продолжаем движение вперёд, но только очень тихо. И все медленно двинулись, стараясь даже не шуршать обильно наваленной под ногами листвой. Пройдя метров сто, мы снова услышали выстрел, но не один… Сразу за ним последовали ещё два. Мы остановились. Через несколько секунд кто-то уже значительно ближе, чем прежде, истошно завопил. Мурашки пробежали у меня по коже, а глаза нервно задергались в изучении окружающего нас пространства, но всё было обычно: лес как лес…
— Мать чесна! — прошептал Клоп, — На медведя, что ли, напоролись, или на кабана, может, огромного.
— М-да, если подранок кило на триста, то не завидую я товарищам, не завидую… — вполголоса ответил Гоша.
Клоп продолжил движение вперёд, мы же последовали за ним. Я всё прислушивался к ночной тишине, пытаясь услышать издалека что-то похожее на хрюканье, но ничего подобного слышно не было. Мы потихоньку шли в ту сторону, откуда и слышали ужасный человеческий вопль и выстрелы. Видимость была почти нулевая, и можно было рассмотреть что-либо не более, чем метрах в пяти, максимум десяти, от себя. Но через ещё минут пять продвижения вперёд, мы увидели впереди светлую полосу, стелящуюся по земле: это был выход на опушку, озарённую лунным светом. Ещё немного продвинувшись вперед, мы оказались на окраине небольшой опушки. Клоп велел всем остановиться и стоять молча в тени деревьев, а сам не издавая ни звука, несмотря на то, что на нём были громадные военные ботфорты, также не выходя из тени деревьев, проскользил вперёд.
— Матерь Божья! — донёсся чуть издалека голос Клопа. — Сюда идите. — Обратился он к нам. Гоша несильно толкнул пленного в спину, и мы вслед за Клопом, стоящим теперь аккурат посередине залитой лунным светом дорожке, зашагали к опушке.
Выйдя на опушку, я сразу же увидел знакомый силуэт своей машины и очень обрадовался. "Есть! Петруччо тут, это точно, а, значит, и Дашу сейчас найдем!" — пронеслось у меня в голове, но моё внимание тут же отвлёк Клоп… Он сделал несколько шагов вперёд, а я всё никак не мог разглядеть то, что так его удивило. Когда мы подошли поближе, я увидел нечто страшное, лежащее прямо перед ногами Клопа, который освещал "это" фонариком. Я разглядел в лежащей на земле бесформенной груде мяса какие-то черты человека, но больше оно было похоже на расчленённую тушу свинины (такие висят на крюках в мясных лавках). Из человеческого можно было увидеть, во-первых, клоки одежды, а во-вторых, фрагменты тела: увидел окровавленную кисть руки, волосы, скорее всего, затылочной части головы и также залитые кровью. Меня всего передёрнуло, а пленник что-то замычал сквозь кляп, и глаза его встревожено забегали по сторонам. Несколько секунд все простояли молча, затем Клоп начал:
— Чего-чего, но такого я ещё не видел на своём веку. Кабан, даже самый здоровый, на такое не способен.
— Какое там кабан, — процедил Гоша, — тут, похоже, сам дьявол его так отделал…
Клоп подсветил лежащую в трёх метрах от ужасной находки военного окраса куртку. Потом он встал, подошёл к куртке и обшарил карманы. В одном из карманов он, судя по всему, нашёл что-то интересное, достал это, а потом произнёс: "Чёрт, да это же Петруччо, мать его!".
— Что? — с недоумением переспросил я и подошёл поближе к Клопу. У него в руках были ключи от Хонды. Он протянул их мне.
Вдруг за своей спиной я услышал отчаянное мычание пленника, и моментально обернулся. Мужик в тот же миг что было мочи рванул вперёд, в сторону чащи.
— Стой, сука, куда? — заорал Гоша тому вдогонку. Но тут же все мы замерли от увиденного: из темноты, совсем недалеко от нас, показался человеческий силуэт. Затем он издал жуткий то ли крик, то ли рёв, до костей пронзивший меня холодом и страхом, и с неистовой, нечеловеческой скоростью бросился наперерез бегущему с завязанными за спиной руками пленнику. Я замер от оцепенения. Клоп в секунду выкрикнул: "Антон, Гоша! В машину, встретимся где Ярослав!", после чего вскочил сам и ринулся назад, к лесу, откуда мы и вышли по залитой лунным светом тропинке на эту опушку. Я не успел даже понять, что происходит, как Гоша дёрнул меня за руку, и мы в три секунды, как-будто одним длиннющим шагом, очутились у машины. За спиной я услышал крик, после которого ни один нормальный человек ни за что не смог бы уснуть ещё неделю: предсмертно завопил раздираемый афганцем на куски бедолага-пленник, завопил истошно и ужасно. У меня затряслись руки, пересохло во рту. Немыслимый страх. Страх, в сто крат сильнее того, что я испытал при первой встрече с афганцем под Колокольцевкой, но тогда-то мы были готовы к встрече с ним, и дюжина вооружённых до зубов бойцов, минные растяжки и снайперы как-то вселяли уверенность в безопасность происходящего, теперь же ситуация была более, чем неожиданная, и от того я почти потерял дар речи. Трясущимися от страха руками я кое-как, по памяти, нажал на кнопку открытия дверей на брелке сигнализации, и мы запрыгнули в машину и заперли двери. Я собрал волю в кулак и сумел почти сразу попасть ключом зажигания в личинку замка, благо последняя имела подсветку, и судорожно искать впотьмах, куда же вставить ключ, слава Богу, не пришлось. Я повернул ключ зажигания. Оглушительный звук ударил по ушам так сильно и неожиданно, что я в буквальном смысле подпрыгнул на месте. Из колонок на всю громкость захрипел Высоцкий. Это Петруччо, по всей видимости, оставил рукоять регулятора громкости в положении "максимум". Я ругнулся с испуга, а тем временем мотор приятно заклокотал, я врубил дальний свет и, что было сил, надавил на педаль газа. Машина, стоящая передом по направлению к просёлочной дороге, с буксами рванула с места и через пару секунд мы уже удалялись прочь от ужасной опушки. Но нужно было вернуться к тому месту, где нас ожидал Ярослав. Так скомандовал Клоп, да и совесть скомандовала бы точно также. Интуитивно я понимал, что нам надо левее и назад; тогда, по моим расчётам, мы обогнули бы этот участок лесополосы так, что выскочили бы на ту дорожку, на которой и ждал нас Ярослав. Я выключил магнитолу, сменил дальний свет на ближний и каждую секунду нервно поглядывал в зеркало заднего вида. Мы оба с Гошей прислушивались к тишине леса, нарушаемой лишь монотонным урчаньем двигателя. Было тихо. Подозрительно тихо. Необузданный страх пожирал моё сознание. Мне казалось, что вот-вот в свете фар прямо перед капотом откуда-нибудь из кустов выскочит чудовище, живой мертвец с бронзоватым цветом кожи и звериным оскалом. В те минуты я совершенно не думал и не хотел о том, откуда вообще они тут могут взяться и о том, откуда появился то афганец, изорвавший и обглодавший Петруччо и пленника… От напряжения ноги мои дрожали, нет, не дрожали, а тряслись так, что я едва мог равномерно жать на педаль газа. У меня бывало так раньше, когда я сильно волновался, но, как и раньше, я ничего не мог поделать с ходившими ходуном мышцами.
